Логопед в детском доме
Циля Зейман|08.05.19
3276
Как научить Маугли разговаривать, где живут выросшие сироты с мозговыми нарушениями, зачем логопед умирающему и можно ли сойти с ума от работы с детьми – делится воспоминаниями логопед с 25-летним стажем, бывший сотрудник провинциального интерната для умственно отсталых детей.
Содержание 
Про условия в интернате - для детей и воспитателей
Про условия в интернате - для детей и воспитателей
Как вы попали на работу в детский дом?
С улицы зашла. Буквально. Я приехала с Кольского полуострова к своим родителям, уже беременная дочерью. Надо было устраиваться официально и поскорее, до декрета.
Хотелось работать поближе к дому. А интернат для умственно отсталых детей был прямо за моим забором.
По профессии я была инженером лесного хозяйства. Но воспитателей в интернате не хватало, и меня взяли. После рождения дочери я поступила в Петербург учиться на логопеда заочно. Совмещала работу и учебу, уезжала дважды в год на сессии. Получила диплом и осталась там же, в детдоме, но уже логопедом.
И сколько лет вы там проработали?
Итого 29. Сначала воспитателем, а последние 25 лет – логопедом. Потом график работы стал очень неудобным. И я решила полностью уйти в частную практику, которая до этого была просто дополнительным доходом.
Раньше месячный оклад был 18 000 р., уже со всеми надбавками. А сейчас я беру 500 рублей за 40 минут. Но клиентов то густо, то пусто. Может, в месяц получится 50 000 р., а, может, 30 000 р.
Как проходил ваш рабочий день?
Сначала индивидуальные занятия 3 часа. Потом час – групповые. С 8:00 до 12:00.
Интернат региональный, у нас дети с очень тяжелыми нарушениями со всей области – около 150 человек. И один логопед. На всех меня просто физически не хватало. Я их обследовала в начале года и отбирала 40-45 детей в работу. Дошкольники, младшие школьники. Чем младше, тем лучше. Взрослые дети тоже нуждались в логопеде, но тут уж приходилось выбирать – брала тех, кому еще можно было помочь, добиться у них результатов.
А с какими отклонениями там чаще всего дети?
Умственная отсталость – тяжелая, выраженная, умеренная. ДЦП, синдром Дауна. В основном «отказники». Но есть и не сироты. Некоторых родители навещают, на каникулы и выходные забирают домой. Таким детям в интернате просто лучше, чем дома. Они находятся в своей среде.
Я считаю, инклюзивное образование многим детям делает хуже.
Да, сейчас директор не может отказать в приеме в школу «особенных» детей, но это не всегда хорошо. Большинство из них чувствуют себя изгоями в обычной жизни. Остальные дети к ним жестоки.
Какие условия в вашем интернате? Правда, что в детдоме бедно?
Нет. Много спонсоров, которые постоянно везут подарки, дети ни в чем не нуждаются. Да и государство исправно выделяет денег. Ремонт хороший, очень много игрушек.
И одеты детдомовцы не хуже, чем домашние, порой даже лучше.
Дети часто ездят в цирк, на елку, куда-то еще.
Даже в нищие 90-е было нормально. Всегда была еда. Ну и у нас в поселке природа под боком. Мы выходили с детьми на водоем, в лес, придумывали насыщенные программы.
Логопед отвечает за детей наравне с воспитателями?
Если я взяла ребенка на занятие, значит, я за него несу ответственность.
Очень строго насчет наказаний – никакого беспредела, нельзя ударить или привязать ребенка, как было 30 лет назад. Видеокамеры везде стоят. За каждый синяк у подопечного отвечает педагог и администрация.
Однажды я замещала воспитательницу. Гуляли с группой на улице. Ребёнок с ДЦП, у него шаткая походка – оступился, попал под качели, его стукнуло по лбу. С ним все нормально. А я была наказана, с меня сняли премию.
Как живут сироты-инвалиды после детдома
Есть ли у детей с такими заболеваниями хоть один шанс на усыновление?
Конечно, есть.
Кстати, за границей у умственно отсталых детей даже больше шансов попасть в семью. Одного мальчика мы в Штаты отправили. Другого в Италию забрали, вместе с сестрой.
Мы следим за жизнью таких ребят, пока никаких плохих случаев не было.
А те, кого не забрали в семью, что с ними после детдома?
После 18 лет их переводят в ПНИ – психоневрологические интернаты. Часто они совмещены с домами престарелых. Если есть родственники, то к себе забирают иногда.
А как же халявные квартиры детдомовцам от государства к совершеннолетию?
Квартира положена тем, кто доказывает свою дееспособность. У нас таких совсем не много. Основная масса, конечно, себя сами не обслуживают и в социуме полноценно не приживаются.
После детдома большинство остается в этом закрытом мире – в учреждениях для психохроников. И многие внутри этих мирков трудятся, выполняют какую-то работу, женятся на «своих», живут в отдельных комнатках, покупают себе мебель, одежду, им платят пожизненную пенсию.
Почему им так важна социализация, если большинство остаются в этой закрытой среде?
Речь всегда нужна любому человеку. Без речи нет ни развития, ни жизни. Надо как-то выражать чувства, желания. Да попросту попросить воды. Без речи никак.
А вы знаете дальнейшую судьбу своих воспитанников?
Конечно. Они мне пишут в Одноклассниках. Некоторые приезжают. Говорят: «Вы, как мамка, нас всему научили: и шить, и заштопать белье, и постирать». Я всему учила – как своих.
Чем трудна работа логопеда и почему она может быть опасной
Случалось, что на человека уже махнули рукой, а вы его разговорили?
Однажды были близнецы, предшкольного возраста, вообще не разговаривали. Более опытный логопед, намного старше меня, сказала, они безнадежны. Через пять лет занятий со мной эти «безнадежные» разговаривали.
Пусть не слишком четко, но могли выразить свои чувства, желания.
Как можно научить таких детей говорить, какие техники применяются?
У этих детей изначально серьезные нарушения, мозг поврежден, недоразвит. В том числе, и речевые зоны. Многое можно стимулировать медикаментозно. Хорошо помогает массаж. Он активизирует органы артикуляции, язык, лицо. Улучшается кровообращение, импульсы идут в мозг, развивается артикуляционная моторика, легче вызываются звуки. Логоритмические занятия эффективны – речь в движении, под музыку.
Все телесное очень тесно связано с речью. Мелкая моторика должна развиваться, ее зоны находятся в мозге рядом с речевыми. Стимулируем одну зону – развивается и соседняя.
Как проходит занятие?
С кем-то массаж. С кем-то – мелкая моторика. Я делала пособия своими руками – шнуровку, застегивание пуговиц, перебирание мелких сыпучих предметов. Потом обязательно артикуляционная гимнастика перед зеркалом. Ребенок должен видеть вас, себя – и подражать. Часто для этого нужны логопедические зонды. Специальные металлические инструменты.
Были случаи в 90-х, когда в разных притонах находили детей-Маугли, которые только звериные звуки издавали. У вас есть такой опыт?
Да.
Три брата-погодки от родителей-алкоголиков из деревни. Старшему, Кольке, было пять, когда они ко мне попали. Только мычали и рычали. Сейчас все трое разговаривают. Лет шесть с ними работала.
У самого младшего есть дизартрические расстройства, нарушение кровообращения к органам артикуляции, язык не чувствует. Я смогла у него вызвать речь, но она смазанная. А старшие разговаривают, как обычные люди.
Нарушение речи – это неврологическая проблема. А на поведении это сказывается?
Конечно.
Дети, которые не могут говорить, частенько вспыльчивые. У нас теперь есть и шизофреники – больше для них нет отдельных интернатов. Очень много просто агрессивных. Накидываются и на взрослых, и на детей. Кусаются, мебель роняют, стекла и зеркала бьют.
Один мальчик раздобыл нож. Я ему какое-то замечание сделала в столовой, он обиделся и на меня кинулся с этим ножом. Я увернулась, а он побежал дальше, чуть завуча не пырнул. Она успела закрыться в бухгалтерии.
Другой тоже ножик нашел – без ручки. Накинулся на кого-то из детей. Бросилась защищать, а он зеркало схватил, кинул в меня. Потом убежал, ловили его с нянечкой по всему поселку.
Пока был мужчина в коллективе, дети его как-то побаивались. Но он давно ушел. Хорошо, все обходилось пока. Но бывало очень страшно.
Один мальчик дразнил одногруппника, шизофреника. Шизофреник хватает стул – школьный, с железными ножками, замахивается и идет на обидчика. Думаю: «Сейчас он ему череп размозжит, и меня посадят в тюрьму». Слава Богу, шизофреник зацепился этим стулом за интерактивную доску, выдернул ее с корнем и всеми проводами из потолка, но удар был смягчен, попал второму по спине только, а не по голове. Обошлось. В считанные секунды все происходило, я бы и сделать ничего не успела.
Откуда вы брали столько терпения? Хотелось кого-то стукнуть, крикнуть?
Бывало. Терпение у всех может лопнуть с такими неуправляемыми. Построже надо с ними. Но трудно, если строгость не работает, а больше ничего не можешь сделать.
Тот же шизофреник, когда ему воспитатель объяснял, что нельзя обижать младших – начал швырять в воспитателя тумбочками, и прогрыз ему зубами через джинсы ногу до крови.
А мы можем только голосом на них воздействовать. И пытаться заслужить их уважение. Так что логопед – не самая безопасная работа.
А психологический дискомфорт? Брошенные больные дети, бессилие перед диагнозами – как вы переживали это?
Там принимаешь их нарушения как данность, учишься с ними взаимодействовать правильно.
Да, у них поврежден мозг, психика нарушена. Но им важно то же самое, что и здоровым детям: ласка и забота. Мы дарили им свое тепло, все, что могли, делали для них. Частенько мамой называли – и меня, и воспитательниц. Ласковых детей больше, чем злобных и агрессивных.
Морально тяжело было только в лежачем корпусе. Там дети с серьезными физическими проблемами, уродствами. Многие умирают – похоже на детский хоспис. Им зачем-то медико-педагогические комиссии начали иногда назначать занятия с логопедом. Приходилось с ними работать. Ребенок не встает, пищу через зонд принимает, а ему зачем-то прописали логопеда.
Сейчас у вас в частной практике есть дети с умственными нарушениями?
Есть. Дауны, аутисты. Я же еще в детской больнице сейчас по совместительству работаю, в неврологии. Там такие же, как в детдоме. Но меня в наших кругах все знают. Мало у кого такой специфический опыт.
В 2012 году я заняла второе место во всероссийском профессиональном конкурсе работников детдомов. Мой авторский метод работы получил такое признание. Ездила в Москву за наградой. Министерская грамота и 300 000 р.
Поэтому сарафанное радио таких детей часто именно ко мне приводит. А взрослые пациенты – редкость. Был после инсульта мужчина. Милиционер. Сейчас общается нормально, свободно. Но это не за один день, а за несколько лет.
А чтобы ребенок нормально учился говорить и взаимодействовать с людьми, что надо делать?
Беседовать с ним, даже когда вы его еще в утробе носите. И с рождения надо разговаривать сразу же нормальной речью, сюсюкать нельзя. И говорите сами с ребенком, общайтесь – все время, даже если он пока совсем крошечный.
Как влияла работа в такой среде на обычную жизнь?
Не свихнуться тяжело. После такой работы придешь домой, не хочется разговаривать ни с кем. Плюс боишься, чтобы не повлияло на твой же интеллект.
На некоторых коллег работа наложила отпечаток. Одна воспитательница сошла с ума. Видимо, уже психика была нестабильная, а работа с такими тяжелобольными и непредсказуемыми детьми наложилась.
А есть ли профдеформации у вас?
Телевизор трудно смотреть. Люди с дефектами речи вещают на миллионную аудиторию, ну сходили бы к логопеду!
Он может помочь в любом возрасте. Да, придется выстроить новые нейронные связи – но это вполне возможно, вопрос регулярности занятий.
