Содержание

Мечтают ли патологоанатомы стать патологоанатомами?

О завтраке в морге, отпуске в 2 месяца, корпоративах и зарплате

Бирка на ноге, общая могила и невостребованный ребенок

О чувствах к умершим и о вскрытии знакомых

О запахе, толстых людях и невестах

Тонкости работы – кипы бумаг, опарыши и самоубийца с фантазией

Приметы, интерны и анекдот

Мечтают ли патологоанатомы стать патологоанатомами?

Как попали в профессию?

Учился в Политехническом институте, на медицинском факультете. С тех пор вот уже 13 лет работаю судебно-медицинским экспертом. Параллельно выучился на патологоанатома – районной больнице не хватало кадров.

У меня не было цели стать патологоанатомом. Из-за нехватки персонала появилась возможность поработать в этой области – и затянуло.

Экспертиза на самом деле – очень интересная профессия. Она охватывает все разделы медицины. Какие-нибудь хирурги или терапевты, которые работают в узком диапазоне на базовых знаниях – порой тупеют. В моей же специальности бывают случаи, когда, например, умирает человек, который был на лечении в стационаре. Тогда нужно проводить оценку врачебной деятельности – разбираться в различных разделах медицины, узнавать что-то новое. Это здорово. 

Хочется ли вам сменить профессию?  

Нет, меня абсолютно все устраивает. Не хочется в крупный город, я тут живу и тут работаю. Мне комфортно, что на меня не оказывает давление начальство. 

У нас в конторе такой менталитет, что мы не просто врачи, мы хозяйственники. Мы должны поддерживать в приличном состоянии помещения – денег из бюджета не дождешься.

Еще мы занимаемся организационной деятельностью, проводим беседы с врачами различных больниц. У меня в подчинении три района, поэтому скучать не приходится. 

В центральной больнице ты отработал свое время, пришел другой человек, и ты никому ничего не должен. Если ты дежуришь сутки, то остальные 3-4 дня тебя никто не трогает. Здесь же ты находишься в режиме постоянного ожидания, когда позвонят. А позвонить могут в любое время суток, никого не касается, выходной у тебя или праздник.

А если вы на больничном? 

Если я болею, тогда вызывают эксперта из другого района. 

За всю свою работу патологоанатомом – 13 лет, я не болел ни разу.

Точнее, болел, но все болячки переносились на ногах.

О завтраке в морге, отпуске в 2 месяца, корпоративах и зарплате

Как начинается рабочий день? Вы завтракаете на работе?

В секционном зале, конечно, никто не ест. Это нарушение санитарных норм, да и самим не очень приятно. Мы завтракаем дома, лично я только чай пью. Я могу утро провести где-нибудь на происшествии и приехать на работу к обеду. Здесь можно остаться и до 9, и до 10 часов вечера, в зависимости от загрузки. Обедаем, когда придется – стабильности нет. 

Отпуска бывают?

Отпуск у нас длится почти два месяца. Две недели дают, поскольку больница расположена в Чернобыльской зоне. Еще две недели – за вредность, потому что у нас на работе формалин и другие опасные препараты. И основной отпуск – 4 недели.

Можно разбить на части или уйти сразу на два месяца. Пока меня нет, тела везут в другие районы.

Сколько вы зарабатываете? 

В деревне мало зарабатывают. В областной больнице говорят, что средняя зарплата всех сотрудников примерно 50 000 р. По факту, зарплата, конечно же, у всех меньше. 

Родственники умерших дают деньги?

У нас есть платные услуги – постричь, побрить, любой каприз за ваши деньги.

Но основную массу работы выполняют бюро ритуальных услуг. Это уже выбор родственников.

Бирка на ноге, общая могила и невостребованный ребенок

Откуда поступают трупы?

Трупы привозят либо из дома, либо из больницы, с сопроводительными документами. Все в рабочем порядке, никакой экстренности нет. На происшествия я обычно выезжаю с сотрудниками полиции.

Приемка трупа происходит, как в кино – с биркой на ноге? 

Все трупы поступают с постановлением – это направительный документ на исследование тела.  

Обычно документы лежат прямо на умершем человеке.

В крупных городах, где идут большие потоки, трупы необходимо маркировать. Например, на базе областной больницы на коже зеленкой или йодом делают пометки: имя, причина смерти и прочее. У нас поток маленький, такой проблемы не стоит, поэтому в маркировке смысла особого нет.

Сколько трупов поступает в месяц?

В месяц поступает около сорока тел, но не регулярно. Сегодня, например, не было ни одного. А в понедельник у нас было восемь. Это очень неприятно, особенно когда случаются перебои с водой.

Работа останавливается. Люди, которые хотят забрать похоронить, и следователи нервничают. Но это и нам не нужно, все копится.

Обязательно вскрывать труп?

Если граждане наблюдались в больницах, у них толстая карточка, то можно пойти к участковому терапевту и получить медицинское заключение о смерти. Труп отдают родственникам, они могут сразу похоронить. Если врачи человека не наблюдали и не знают его историю, то приходится проводить вскрытие. Мы берем кучу анализов, которые нам помогают позже поставить диагноз, поэтому, как правило, определяем причину смерти довольно быстро. При необходимости можно оставить тело на неделю, но такого практически не бывает.

Вообще у нас долго не залеживаются, родственники хотят человека скорее похоронить.

Сколько по времени занимает один стандартный случай? 

Если это случай смерти от заболевания, то на вскрытие нам нужен час. Если это какая-то травма – например, после ДТП, то может уйти и целый день. Бывает, что человека по частям приходится собирать. После взятия образцов тканей мозг и внутренние органы промываются, складываются в брюшную полость и зашиваются. Если, конечно, они остались после аварии.

Что происходит с невостребованными телами? 

Администрация хоронит за бюджетные средства. Бывает, что приходится ждать месяц, иногда даже дольше. 

Сейчас, например, в центральной больнице полгода лежит в холодильнике невостребованный ребенок, брошенный матерью. Обычно так надолго не задерживаются, но раз ребенок – ждут, что, может быть, родители объявятся.

Привезли, пока я был в отпуске – повезло, иначе пришлось бы мне вскрывать, и он здесь бы лежал. Нет ребенка – и даже спокойнее. Их, во-первых, вскрывать не очень, а во-вторых, если даже матери он не нужен – ну выкинут, да и все.

Их просто закапывают? Не кремируют?

Кремация стоит денег, у нас такого нет. Центральная больница, наверное, может себе позволить. У нас просто отвозят на кладбище, закапывают и ставят табличку с номером, даже если имя известно. По этому номеру можно найти, где чья могила и, например, перезахоронить или облагородить.

Говорят, что в Москве невостребованные тела сначала закапывают, а через пять лет выкапывают, кремируют и хоронят в общую могилу. 

В Москве земли, наверное, не хватает, они места на кладбище продают по пять раз. Поэтому сегодня закопали, завтра выкопали. У нас спокойно лежат – похоронили и забыли.

О чувствах к умершим и о вскрытии знакомых

Испытываете какие-то чувства к трупам?

Конечно, мы же тоже люди. К нам разных привозят – молодых, красивых, детей. Но приходится выполнять свою работу.

Общаетесь с родственниками умерших? 

Часто наше взаимодействие происходит через ритуальные агентства, поэтому лично можем даже не встретиться.

«Братков» когда-нибудь привозили?

Были всякие, и «крутые», и не «крутые», и сидевшие, и смотрящие, и в даль ходящие – каких только не было.

Умрет какой-нибудь узбек, или азербайджанец, или дагестанец – всем аулом съезжаются. У них свои традиции – тело завернули и повезли.

Дают взятки?

Взяток не дают. Город маленький – у нас тут все сразу узнают. 

Приходилось ли когда-нибудь вскрывать знакомых?

Приходилось. Ничего особенного в этом нет. Может быть у женщин по-другому, эмоции сильней появляются, у мужчин – нет. Ну, во всяком случае у меня, я не знаю, как у других.

О запахе, толстых людях и невестах

Вы работает в спецодежде?

Вскрытие провожу в спецодежде, но все равно потом приходится три раза в душ ходить. Помылся, себя обнюхал – и по новой.

В секционном зале всегда стоит сильный запах? 

Нет, ну что вы. В холодильной камере температура от 0 до -2, трупы хорошо хранятся. Пахнет, только если тело с гнилостными изменениями.  

А чем пахнет?

Не конфетной фабрикой точно, не баранкой, не сосиской, но к запаху быстро привыкаешь. Крупные люди имеют свой аромат – слащавый, резкий запах пота. От гнилостных изменений трупы пахнут по-разному, с горчинкой. 

Если человек много ел, то он пахнет кислятиной. Все, как в жизни.

С тучными тяжелее работать?

Конечно, тяжелее. Физически тяжелее. Санитары помогают одевать – при моих 70кг сложно работать с телом под 200кг.

Родственники приносят какую-нибудь необычную одежду?

Самые проблематичные – это свадебные платья. Молодые девушки попадают в аварии, погибают. Их хоронят в свадебных платьях. Это тяжело – надо надеть платье, кружева, чулки, корсет.

Приходится красить, плести косички, закреплять короны на голове. Родственники приносят помады, тени, высказывают свои пожелания. Иногда делаем по своему вкусу – мы тут немного визажисты.

Претензий от родственников не было?

Нет, всегда были довольны в нашем случае. Все были красивые, как живые.

Воскресал кто-нибудь?

Не верьте в такие сказки. Хотя случаи «чудесного оживления» были, только не в условиях морга. Родственники вызывают полицию, говорят, что человек умер. Сотрудники выписывают постановление, приезжает скорая для констатации смерти – оказывается, что человек жив. Такие случаи бывают. 

Какие еще интересные случаи были? Находили что-то необычное внутри? 

Я ни разу не находил. Бывают случаи, когда хирург после операции забывает какой-либо инструмент, но это большая редкость. 

Интересно видеть, когда у людей органы расположены в зеркальном отражении, такое встречается один раз на 10 000 человек.

Тонкости работы – кипы бумаг, опарыши и самоубийца с фантазией

Много бумажной работы?

Конечно. Составляются протоколы вскрытия, производится забор анализов – кровь, моча для определения содержания алкоголя, наркотических препаратов. Берутся образцы тканей внутренних органов для определения гистологической структуры, изменений, наличия отравляющих веществ. После этого мы можем закончить изучение с объективной оценкой всех результатов дополнительных исследований. Составляется заключение, которое отдается следователю, либо сотруднику полиции, который назначал экспертизу.

Случалось раскрывать преступления?  

Моя работа очень весомая в этом плане. 

На месте происшествия не всегда понятно, что там произошло. Родственники, например, если есть – молчат. Как собутыльники – «пришли, выпили, ушли. Ничего не знаем».

Привозят труп ко мне, а я определяю, что это убийство. Дальше – работа следователей. На это уходит дня три-четыре – нужно опросить кучу народа, произвести задержания. Если это крупные криминальные дела – и того больше. Такое часто бывает.

А если от трупа пытались избавиться – сожгли, например?

Это самые сложные трупы. Но даже если сгорело очень много, есть шанс при проведении исследования что-нибудь найти и наказать виновников. В основном ищем следы травм – переломы, ножевые ранения, проломленный череп. Можно пули найти. Зубы, если они остались, тоже исследуют.

Что-нибудь мерзкое встречали? Например, труп, который два месяца пролежал в канаве? 

Если тело лежит два месяца, то от него остаются одни кости. 
Бывают случаи, когда человек неделю лежит на жаре – около 30 градусов. Даже в условиях открытого пространства за 200 метров очень «вкусно» пахнет.

Смотришь на тело, а его совсем не осталось, оно все черное. Кожа буквально волной перекатывается, потому что и под кожей, и сверху ползают личинки, жуки и огромные опарыши.

Это не очень приятное зрелище. При этом приходится исследовать тело целиком и полностью, чуть ли не до косточки. Многим людям некомфортно, и они уходят. А те, кто может себя перебороть, остаются работать. Судмедэксперты самые матерые в этом плане, нас ничем не возьмешь.

Бывают необычные преступления? Или все банально – пуля, нож или чем-нибудь по голове?

Для нас любая травма банальна. Был как-то раз такой случай: приезжаем к телу, на улице ночь, ничего не видно. На голове непонятная рана – думали, ударился о трубу. Привозим в морг, а в голове – пуля. Значит, застрелили. Полиция всю ночь искала гильзу – ничего нет. Под утро пришла в голову мысль – посмотреть в заборной трубе. Разобрали и нашли там самострел. Он его поставил на трубу, спичкой поджог. Самострел выстрелил и упал в трубу. Так и раскрыли самоубийство.  

Приметы, интерны и анекдот

Как относятся к вашей работе друзья и родственники?

Родственники удивляются, как я работаю в таком месте, но ничего особенного. Ну нравится тебе – работай. «За глаза», наверное, что-нибудь говорят. Друзей у меня, по сути, нет – хорошие знакомые. Я все время на работе.

Кто у вас в коллективе?

Санитары, я и регистратор-лаборант. Она частично занимается бумажной работой.

Есть ли какие-нибудь приметы?

Упал нож – жди труп. Если два покойника висельники – жди третьего. Это сбывается примерно в 95% случаев.

Больше не припомню. 

С висельниками неприятно работать?

Суицидники – обычные люди. Иногда приходится дифференцировать, сам он повесился, или помогли. Проводится исследование трупа, отмечаются удары, повреждения, которые подтверждают или опровергают версию, что человек сам в петлю полез.

Есть ли у вас профессиональный сленг? 

Труп – это «тело». Как такового сленга у нас нет, хватает медицинской терминологии.

Вы принимаете интернов?

Студенты приезжают на летнюю практику. Некоторые этим заинтересовываются и становятся патологоанатомами, но к нам работать никто не идет – все едут в центр.

Как они держатся в первый раз? Девочек не тошнит от увиденного?

Всех студентов тошнит. В медицинском институте на первом курсе есть анатомия. Там сразу показывают труп – кости, внутренние органы. Тем, кто все это принимает и переваривает, потом все равно. Кто-то хочет стать педиатром, кто-то хирургом – то есть работать с живыми людьми. 

Некоторым, таким как я, наверное, хочется работать с мертвыми.

У нас в сто раз лучше – работа не ограничивается контактом между пациентом и тобой. Всюду правоохранительные органы, МВД. Мы тут сами немного юристы. 

А куда девается «лишнее» после вскрытия? Кровь, например?

После вскрытия практически ничего не остается. Кровь сливается в обычную канализацию.

В больницах есть система фильтрации сточных вод. Органы обратно в тело зашиваем.

Какими инструментами, помимо иглы и ножа, пользуетесь?

У нас все по старинке – есть ручная пила, ведь человека надо как-то распилить.

На современные инструменты финансирование не выделяется, и фондов благотворительных тоже нет.

Есть ли у вас профессиональная деформация? Стали спокойнее?

Я всегда был спокоен. Наоборот, я стал более наглым. Работа меняет характер из-за того, что приходится общаться с разными людьми – с начальниками, судьями, адвокатами. Порой, доказывая свою правоту, приходится подавить в себе юношескую скромность и проявить характер. Они не профессионалы, но они отрабатывают деньги. Поэтому долгие дискуссии и судебные разбирательства не редкость.

Вам снится работа?

Нет. Ни сейчас, ни в начале карьеры. Все очень спокойно – вышел, голову выключил. Эмоции, конечно, остаются, но я давно научился их подавлять.

У вас есть какой-нибудь любимый анекдот из рабочей сферы? 

«Все врачи, по сути, делятся на две категории. Терапевты – они все знают, но ничего не умеют. И хирурги, которые все умеют, но ничего не знают. А есть третья категория – это патологоанатомы, которые все знают и все умеют, но уже поздно». 

Понравилось интервью? Читайте другие: вот алфавитный указатель — выбирайте на свой вкус. И подпишитесь на Рабдно в телеграме, инстаграме и ВКонтакте.
Вы не пропустите новые интервью, а нам будет приятно.